Явлинский объяснил предложение стать посредником в переговорах по Украине

Основатель партии «Яблоко» Григорий Явлинский рассказал в интервью РБК, что предлагал в ноябре во время разговора с президентом Владимиром Путиным себя на роль переговорщика между Россией и Украиной.

«Я могу представлять только Россию, не могу быть от кого-то другого. Но да, я предложил свою кандидатуру. Я был посредником в Чечне, потом на Дубровке. Я готов. Это болезненная вещь, но, если это необходимо ради того, чтобы сделать шаг в сторону прекращения огня, я готов», — говорит Явлинский.

По его словам, на встрече с президентом Явлинский приводил аргументы за скорейшее прекращение огня: «Я излагал аргументы, а президент ничего не ответил на них. Вопрос остался открытым. Но президент очень серьезные уточняющие вопросы задавал. Это был глубокий и долгий разговор».

По мнению Явлинского, главное — прекращение огня, а дальше будут долгие переговоры, которые «будут срываться, будут начинаться вновь, возникнет множество технических вопросов: разведение войск, демаркационная линия, кто будет за этим наблюдать, будут ли там международные силы».

При этом он отмечает, что три месяца назад даже не было такого словоупотребления, как прекращение огня, а сейчас захлебнулось украинское контрнаступление, появился Ближний Восток, политические конфликты начались в Киеве. «Значит, прекращение огня скоро станет главным словосочетанием. Это еще не мейнстрим, но оно уже появляется время от времени. Это будет. Но каждый день откладывания этого решения стоит жизней», — говорит Явлинский.

Он считает, что в конфликте виноваты все, в том числе страны Запада. «До сих пор никто не хочет даже всерьез разговаривать о прекращении огня. А стоять за чьей-то спиной, говорить: «Я тебе дам любое оружие, ты только воюй, а сам я воевать не буду — пусть твоих людей там убивают» — это политика?», — возмущается он.

Явлинский подчеркивает, что для него Россия и Украина, как правая и левая рука и напоминает, что родился во Львове, где и сейчас живет его брат.

Он убежден, что на переговорах надо видеть отдаленную перспективу на 2050 год. «Сейчас мир устроен так, что вообще никто не знает, что такое будет НАТО через 30–40 лет», — резюмирует он.