Россия – восходящая сверхдержава на мировом рынке продовольствия
О России можно нередко услышать, что за исключением энергетических ресурсов, она почти ничего не производит из того, что является наиболее востребованным в мире. Зависимость российской экономики от экспорта энергоносителей выглядит как огромная мина замедленного действия, заложенная под будущее страны, учитывая нынешнюю популярность на Западе и в Китае идеи сокращения использования углеводородных видов топлива. Однако, по иронии судьбы, Россия, похоже, получает заметные выгоды от климатических изменений, которые, как полагают ученые, подталкивает использование углеводородов: ее блестящие перспективы как крупнейшего в мире экспортера пшеницы и зерновой сверхдержавы не в последнюю очередь обусловлены глобальным потеплением.
В течение предыдущего учетного года, который длился с июля 2016 по июнь 2017 года, Россия направила на экспорт 27,8 миллионов тонн пшеницы, больше, чем все страны Европейского Союза вместе взятые. Впервые с тех пор как ЕС стал учитываться как единый блок, Россия оказалась крупнейшим в мире экспортером пшеницы. В текущем учетном году, согласно прогнозу Министерства сельского хозяйства США, экспорт России составит 31,5 миллиона тонн, значительно усилив ее позицию глобального лидера. Появляются сообщения о том, что Россия уже сталкивается с некоторыми инфраструктурными ограничениями из-за гигантского урожая. Она также является ведущим экспортером кукурузы, ячменя и овса. Наряду с Украиной и Казахстаном, Россия стала частью новой силы, которая оказывает все более существенное влияние на мировые рынки зерна. Экспертам рынка продовольствия эта сила известна под аббревиатурой РУК.
Министр сельского хозяйства России Александр Ткачев неоднократно заявлял, что в обозримом будущем наступит момент, когда зерно вытеснит нефть в качестве крупнейшего источника экспортных доходов страны. Эта точка зрения не вызывает особого удовольствия в Кремле – там предпочли бы надеяться на технологический бум, однако пророчество Ткачева по целому ряду причин может оказаться более реалистичным.
Первые две из этих причин находятся за пределами компетенции России: растущая численность населения планеты и климатические изменения. Мировое потребление зерна увеличивалось в среднем на 2,8 процента в год на протяжении 2011-2016 годов, и Международный совет по зерну прогнозирует ежегодный прирост на 1,4 процента по 2021 год включительно. В то же время, исследования климата показывают, что по сравнению с концом восьмидесятых, временем распада Советского Союза, который оказал сильное негативное влияние на сельское хозяйство Евразии, средняя температура в зернопроизводящих районах Евразии увеличится к 2020 году на 1,8 градуса, а к 2050-му – на 3,9 градуса, причем преимущественно в зимнее время. Это приведет к более продолжительному вегетационному периоду и повышению средней урожайности. Увеличение количества углекислого газа в атмосфере также полезно для сельскохозяйственных культур.
Климатический фактор, возможно, уже помог России в нынешнем году захватить новые обширные рынки сбыта в Азии, поскольку канадские и австралийские конкуренты страдают от засух.
Изменение климата также означает, что со временем российские сельскохозяйственные предприятия смогут расширить свои угодья в северном направлении, осваивая земли, которые никогда прежде не использовались для выращивания зерна. Однако, что еще более важно, глобальное потепление поможет России, а также, хотя и в меньшей степени, Украине и Казахстану, вернуть в оборот пахотные земли, которые с 1991 по 2000 год не обрабатывались, общей площадью около 57 миллионов гектар. Эти земли были заброшены в первые годы постсоветского капитализма, поскольку они требовали слишком больших инвестиций, и в то же время приносили незначительную прибыль, а то и вовсе никакой. Однако, в последнее время ситуация стремительно меняется, благодаря как климатическим изменениям, так и технологическим достижениям.
В последние годы эти перемены происходят в России и соседних зернопроизводящих странах непрерывно. Капиталистическая трансформация российской экономики и почти свободная, хотя и чрезмерно бюрократизированная торговля землей, привели к созданию нескольких десятков крупных сельскохозяйственных конгломератов, которые освоили западные технологии для повышения урожайности и которые, начиная с 2005 года, когда Кремль провозгласил сельское хозяйство национальным приоритетом, получают увеличенную государственную поддержку.
Эти вертикально интегрированные гиганты являются одновременно и благом для российского экспорта зерна, так как они стали главным драйвером его роста, и проклятием. В недавно опубликованном сборнике научных статей, посвященном евразийскому пшеничному поясу, указывалось, что небольшие частные фермы более эффективно управляют землей и достигают более высоких урожаев, чем крупные корпорации. Ученые рекомендовали России, Украине и Казахстану реформировать свое земельное законодательство, чтобы стимулировать развитие мелких сельскохозяйственных ферм.
Россия уже сделала важный шаг в этом направлении, поскольку в начале двухтысячных она либерализовала собственность на землю. В отличие от России, на Украине на сегодняшний день не существует легального рынка земли, чем, по мнению аналитиков, можно объяснить низкие темпы роста производства зерна в последние годы. Однако, учитывая, что значительная часть промышленного комплекса страны находится в зоне военных действий, Киеву приходится во все большей степени полагаться на сельское хозяйство. Кроме того, Украина подвергается давлению со стороны Международного валютного фонда, рекомендующего разрешить свободную продажу земли. Хотя более теплая Украина в меньшей степени выигрывает от климатических изменений, чем Россия, она все же обладает в этой сфере гигантскими неиспользованными ресурсами.
В совокупности, такие факторы как глобальное потепление, рост населения планеты, сохраняющееся технологическое отставание постсоветского сельского хозяйства от западного, а также возможность усовершенствовать неэффективное правовое регулирование, создают колоссальный потенциал роста для России, Украины и Казахстана. Хотя политические пути этих стран расходятся, тем не менее эта троица может в определенной степени разделить общее экономическое будущее в новом пост-нефтяном мире.
Разумеется, упор на экспорт сельскохозяйственной продукции все же связан с зависимостью от сырьевых рынков и означает уязвимость перед глобальными тенденциями на рынке, гораздо менее концентрированном, чем нефтяной. Так, в 2012 году российская пшеница продавалась по 350 долларов за тонну, однако сейчас цена снизилась до 180 долларов. Кроме того, в сельском хозяйстве рост существенно зависит от государственной поддержки, в отличие от добычи углеводородов, где правительство может просто пассивно взымать ренту. Экспортная инфраструктура, учитывая, что российское государство сохраняет за собой транспортную систему, также является узким местом, которое требует денег налогоплательщиков. Однако, эта поддержка может в конечном итоге обернуться немалыми дивидендами, если России удастся сформировать более высокорентабельное сельскохозяйственное производство. Прежде всего, речь идет о производстве мяса, молока и овощных культур, которые Россия по-прежнему импортирует. Российское правительство пытается стимулировать этот процесс, вводя эмбарго на ввоз западных продуктов, и это уже в определенной степени способствовало росту внутреннего производства, но пока российским производителям для реального прорыва не хватает знаний, опыта и ресурсов.
Даже несмотря на то, что она управляется коррумпированным, отсталым и авторитарным режимом, Россия – страна, обладающая колоссальной устойчивостью, и ее не ни в коем случае не следует списывать со счетов как экономику, которую ожидает неминуемый крах. Об этом красноречиво свидетельствует нынешнее растущее влияние России на мировом рынке зерна.
